«Слово  о полку   Васильеве»

(Полковника Тертычного В.Ф.)

Из Вологды и из в/ч 83278 я уехал тридцать шесть лет назад. Если скажу, что память все помнит,-

лучше дальше не читать, ибо это ложь. Память помнит лучшее и веселое. А, скажем, боевая за-

дача части, очень хорошая сама по себе, – спустя 36 лет – зачем она памяти и этим запискам нужна?

А потому  беру пример и руководствуюсь  словами А.Т.Твардовского из «Василия  Теркина»:

«Я – бывало – врал для шутки; никогда не врал для лжи».

   УЧЕНЬЕ – СВЕТ !

                                                                    (а неученых – тьма!)

    Что-то уже забылось, в каком именно месяце 1976 года началась «полоса учений». Во всех слу-

чаях учениями руководил «зам. по неясным вопросам», то есть первый заместитель командира части, майор  Игнатов Александр Федорович. Он как раз был ответственным за все вопросы воен-

но-технического обучения части. Разве что за политическую подготовку больше отвечал майор,

потом подполковник Барсуков Федор Михайлович.

    Так как учения шли, как минимум, в трех точках: РПЦ, старт и «подыгрывающий» каждому огне-

вому дивизиону технический дивизион, то есть, поскольку Игнатов должен был бы одновременно

быть «и там и тут», то, скорее всего, он не был «ни там, ни тут». Во всяком случае, мне он не меш…,ой, я же хочу сказать: мне он не «навязывал» своих вариантов «учебных вводных» и перед

учениями довольно прямо сказал, чтобы я его особенно не ждал. И осторожно «намекнул», чтобы

без послаблений.

   Я, естественно, сказал, что, дескать, спрошу как в Уставе внутренней службы: «…не щадя крови

и самой жизни…» и добавил: «своих бывших подчиненных».

     Он посмеялся, и мы разошлись. Я понял, что его просто на «моей» батарее не будет.

     Был, честно сказать, доволен: значит, доверяет.  И слава Богу!

                                                                                   х   х   х   х   х

    Учения, естественно, шли в порядке нумерации дивизионов. Стало быть, первым шел тот дивизион, в котором я перед тем проходил службу в течение почти двух лет – Первый дивизион, а проверял я батарею, которой командовал, – тоже Первую.

    Не знаю, на что рассчитывали мои бывшие подчиненные: на мои «послабления» или мои  «зверства», но я, будучи уверен в них, не сделал ни одного «послабления».

   Скорее – наоборот, конечно же, не доходя до «зверств». Хотя офицерам могла показаться как раз  излишняя жесткость.

    Я как раз и хочу рассказать именно о первом учении, так как в учениях со вторым и третьим дивизионами я уже никак не смог применить все «вводные», которыми «угощал» своих ребят. Де-

ло в том, что «лица других дивизионов» и во время перерывов на учениях, и после них дотошно выспрашивали «первопроходцев»: что там да как там преподносит Мещанинов?  И как он выглядит «на фоне безвременно уехавшего от нас в Харьков Жиляева?»

    К Евгению все попривыкли и знали многие его черты и качества. Его наверняка предпочли бы мне.

    К концу первых учений соседние батареи были практически готовы ко всем моим «козням»,

примененным в первом дивизионе.  А мне на «тех батареях» пришлось быть намного «изворот-

ливее» и «изобретать» что-то новое.

   Но…по порядку.

   Накануне учений, заранее определив, когда на первой батарее никого из офицеров не будет, я

пришел туда и поочередно осмотрел под видом  проверки «готовности к учениям» многие блоки шкафов кабины К-2.

   Мне не очень нужна была их «готовность», я заранее знал, что они готовы: незадолго перед тем

проводились полугодовые регламентные работы, которые я достаточно внимательно проверял.

   Я заранее решил, что сделаю.

   В шкафу КВ-21 я «заприметил» одну из ламп 6Н2П – двойной триод.

   Придя на склад к вышеупомянутому Виктору Николахину, я взял у него совершенно новую такую

же лампу. Сразу возникает вопрос: зачем же новую, если можно взять неисправную? Дело в том, что неисправной лампой не дай, Бог, что-то еще капитально выведу из строя. А для чего это делать на учениях?

    А что же дальше с новой-то лампой? А дальше я взял бокорезы и осторожно, не повреждая со-

седние выводы электродов лампы, откусил оба «анодных» штеккерка.

    Утром дня учений по дороге в часть вышел из автобуса на радиотехнической позиции и, прихватив  на обочинах дороги горсть какого-то мусора, бросил его у входа на батарею.

    - Что за мусор у тебя на тропинке в батарею?, – спрашиваю дежурного оператора, - Убрал бы: сейчас сюда может приехать командир части проверить готовность к учениям, будет браниться.

   «Предостерег», так сказать, военнослужащего срочной службы от неприятностей, «помог» младшему товарищу нести нелегкую службу.

    А на самом деле мне надо было его просто-напросто «удалить» из кабины К-2, так ведь не может же  «гость» выгонять  «хозяина»! Прошли  «времена чингизо-батыевы».

   И пока  молодой коллега убирает мой, столь любовно доставленный на батарею, мусор, мне вполне достаточно времени, чтобы заменить в «облюбованном» блоке нормальную, исправную лампу на «модернизированную». При включении кабины «пущай себе горит ее накал», создавая

в и д и м о с т ь   нормальной работы.

   Глядишь, расчету кабины будет чем позабавиться до начала учений, дабы не томиться в ожида-

нии их. Начало назначено на 11.00,   так что есть еще возможность отличиться.

   Если найдут неисправность до 11.00, буду несказанно рад и поставлю первую за учения оценку,

заслуженную «пятерку».

   Будет страшно жаль, если не найдут, и по сигналу «тревоги» я буду вынужден вернуть исправ-

ную лампу на свое место, с «вытекающими последствиями».

   Конечно, неисправность, не обнаруженную  до учений, можно бы не считать, но тогда зачем ус-

траивать этот «конферанс»?    Нет уж:  «A la ger, сom a la ger!», то есть: «На войне, как на войне!»

    В центре части в это время идет развод.

    Так как время начала учений – «государственная тайна», и сигнал – по мнению участников уче-

ний  - может прозвучать в любое время, то офицеры и солдаты бегут после развода на батарею, как будто каждый из них спасается от целой стаи собак.

   Прибежали!    Ух! – вздохнули облегченно и даже, «не довыдохнув», включают РПЦ: надо как можно скорее провести контроль функционирования.

    Расчет по команде А.Е.Зотова садится на рабочие места; все делается быстро, но без суеты. На всех номерах противогазы, правда, еще в сумках.

   Один из пунктов контроля – «Цель № 7». Кабина К-1 при этом разворачивается на «вышку» К-7

 и производится контроль отработки станцией данных целеуказания, в данном случае набранных

на наборном поле, то есть имитированных.

    «Разворачивается на К-7»,  если в преобразователе «не побывал я». А в этом случае – незадача:

РПЦ почему-то «смотрит» градусов на семьдесят или «на все сто» в сторону, то есть  «как Бог на душу положил» или - иными словами -  «смотрит» как «бабник» на соседку.

    На батарее «всеобщее недоумение». Я, естественно, ни во что не вмешиваюсь.

    После некоторых «хаотических» действий недоумение проходит и наступает «эпоха» осознан-

ного анализа. И первые же действия расчета, а точнее, - капитана Зотова Александра Ефимовича,

вполне реалистичны и практичны. Он быстро сообразил, что не зря тут «ошивается экс-комбат», что меня они застали, прибежав на станцию, УЖЕ прибывшим.

   Зотов немедленно зовет к себе дежурившего на РПЦ оператора, и я слышу  («подслушивая»!)

целую череду вопросов:

   - Когда пришел майор Мещанинов?  Что он тут делал?  Ты выходил из кабины?

   Бедному – по моей вине! – оператору ничего не остается делать, как честно признаться, что, дескать, «по совету товарища майора Мещанинова» привел в образцовый порядок дорожку на батарею.

    Вместо похвалы на его голову обрушен целый ворох обещаний «не забыть» такое «похвальное

усердие».

   ПРИМЕЧАНИЕ. По окончании учений я извинился перед оператором, а перед его начальниками

ходатайствовал не наказывать. Настроение у начальников было прекрасное, и даже речи не было о наказании: солдат хорошо работал «на захвате цели» и был включен в список на поощрение.Над

«похвальным усердием» смеялась вся батарея: надо же куда-то потратить восторг от нормально

проходивших и уже закончившихся  учений.

   Но все  «триумфы» - пока что в «грядущем». А на данный момент вот-вот начало учений и в «наличии присутствия» неисправный РПЦ. Все заняты анализом и поиском неисправности, не забывая клясть «автора» неисправности. Наверное, термин «гад такой» был наиболее ласковым.

   Кстати, я не зря сказал про анализ. Они не полезли, например, в приемную систему, а сразу «об-

ратили взоры куда надо» - в преобразовательную систему. А там – весело «подмигивающая накалом» лампешка 6Н2П. Как в какой-то детской игре «Найди меня!»

  И не помню уж, через сколько минут Александр Ефимович показывает мне мой «сердечный дар». В ответ я протягиваю ему «родную лампу», тем самым признавая «мое поражение» и победу расчета:

    - Первая пятерка заработана, - я не скрываю своего удовольствия. Саша тоже рад. Еще бы.

    Кстати, лампу без анодов он мне не вернул:

   - Оставлю на память, - «проинформировал» он меня. Я не стал возражать. Было даже приятно:

я получил как бы «прощение» за «подлянку». Но ведь «на то и Щука в море, чтобы Карась не дремал».

     …Под эти улыбки я не забываю «шмыгнуть» под кабину К-2 и открутить пару кабелей. Соверше-

нно не знал их назначение (покажите мне «вундер-мужика» в  форме офицера, кто назовет хоть один кабель под кабиной  К-2  с объяснением  его назначения), оказалось, что при объявлении сигнала начала учений не идут совместные проверки с К-9. Опять «суета сует»;  я «под шумок» со-

единяю разъемы. Работа пошла нормально.

      С началом налета целей  «Щука в море» «не оставляет без внимания» расчет «Карасей, чтобы не дремали».

     На Третьем дивизионе был командиром Первой батареи Смирнов Сергей Аркадьевич, заядлый

радиолюбитель. Он сделал генератор помех для нашей «Ангары».

    Где-то и когда-то перед тем мне пришлось слышать, что для комплекса С-200 генератор помех

создать нельзя.

   А на самом деле получилось как в «ученом анекдоте»: Как делаются открытия? Делаются они так: Есть проблема. Всем известно, что ее решить невозможно. Берется за дело «невежа», которо-

му об этом не известно. Вот он-то  и делает открытие.

    Одним словом, Сергею это было «не известно». Его генератором я и воспользовался при боевой работе, «путая» операторов помехами.

    Не забыл я в ходе боевой работы, улучив момент, и делая вид, что вспотел, мол, или «переку -

рить надо», сделать еще два раза «ход конем» под кабину. Наконец, Зотов понял, в чем дело, и я

«заимел» пажа или соглядатая. Близко ко мне он не подходил, но я постоянно ощущал «госуда-

рево око».

    Во время учений приезжали другие посредники: химик, инженер, но у них были свои вопросы, и на разборе мне их касаться не требовалось. Был и посредник от начальника штаба части вместе

с «десантом».  Батарея доказала готовность к  наземной обороне, даже кого-то из «десантников»

едва не взяли в плен: спасся быстрыми ногами; в физической подготовке оказался подготовлен -

нее дивизионных операторов.

      Конечно, как на любой войне, были «перемирия» -  оперативные паузы - во время которых офицеров батареи   одолевали «ходоки» с соседних батарей, стремясь получить «интервью». Но,

впрочем,  я уже об этом говорил.

    Учения на двух других батареях мало чем отличались от рассказанного, я просто стал бы повторяться при рассказе.

   На подведении итогов учений я сказал, что все три батареи получают оценку «отлично», но все-

-таки… и подробно рассказал, в какие неравные условия была поставлена  та батарея, что «училась» первой. Ей и отвел первое место. Возражений не последовало, тем более, что я уже

более  полугода ею не командовал.

     Я уже упомянул, что в этом, 1976 году, поступал на ФРИС. Естественно, надо пройти медицинс-

кую комиссию. Все шло нормально, пока не оказался  «Tete-a-tete»  ( с глазу на глаз) с окулистом.

    - Что же это с вами? - с большим удивлением спросил он. А я и не знаю, что ответить:  я просто

не замечал каких-то изменений в зрении. И, в свою очередь, спросил, что вызвало такое его удивление. Оказалось, что сильно покраснели мои глаза.

   Я пояснил, что буквально на прошедших неделях проводились учения, на которых не очень старательно, будучи посредником, исполнял требования Техники безопасности при обращении с

учебными отравляющими веществами.

   - Ну тогда особой опасности нет, но все-таки надо беречься. И подписал «медицинское резюме».

  ПРИМЕЧАНИЕ. Хотел несколько слов добавить по учебным ОВ, но военные «ученые» так составили военный  восьмитомник…  ,ну, в общем , в соответствии с их собственными знаниями.

______________________________________________________